На воспоминаниях Каврева Николая Васильевича, ныне покойного…Записано внучкой Ольгой Владимировной Разгулиной (Кавревой) в 1996 году

В 1941 г. Николай Каврев  учился в пятом классе. Были проблемы во время учебы: не хватало перьев, писать было не на чем – приходилось делать домашние задания между строчек книжек и газет, в избе было так холодно в зимнюю пору, что застывали чернила, вместо ярких светящихся ламп  были самодельные коптилки – самодельный «светильничек». Книги были редкостью, а учебники продавали за деньги. Покупали друг у друга. Кто отучился – пусть продаёт свои книги другому.

Бывали дни в суровую зиму, что нечего было есть. И хотя хлеб выдавали по карточкам – иногда и его не доставалось. Норма хлеба в сутки – от 200 до 400 грамм.

У Коли было 3 брата и 3 сестры. Всего в семье 9 человек. Братья – Гриша, Миша, Иван ушли на фронт, а сестры работали. Одна из них пасла стада овец, коров, мясо которых потом отправляли на фронт; другая – трактористкой, а трактора ломались на каждом метре, что работа была скорее мучением, нежели радостным времяпрепровождением. Ну а третья – Мария – училась еще в школе, весной работала в чабанском окоте, а летом, как и все, трудилась в поле.

А Коля работал в кузнице – молотобойцем. Каждая минута – это опасность на тяжелой работе. У кузнеца было два помощника – пятиклассники. Эти маленькие ребятки, которым еще не было даже тринадцати лет, огромной кувалдой обделывали железо: делали подковы для лошадей, гвозди. Хлеб пекли в колхозе, там и обедали все, в общем столовой, если ее так можно назвать. Каждому выдавали по четверти куска хлеба, наливали суп из воды и одного - двух маленьких кубиков картошки. Работали в кузнице до 19:00, а после работы шли домой и ждали, когда вся семья соберется за столом для того, чтобы поужинать. А когда все в сборе, мать наливает всем в чашки суп – то из муки и воды, а иногда – даже и с картошкой.

На завтрак ели, что придется. На обед – набивали желудок конским щавелем, собирали бабышки, кислятки, ловили и жарили сусликов. А еще когда совсем нечего было есть, набирали семян магоры и варили кашу на воде из них. Эту кашу свинья-то неохотно кушали в голодную пору, а люди ели, но часто случались отравления.

Спички были не во всех домах. Рано утром выходили дети на улицу, смотрели, у кого из соседей идет дым из трубы – значит, печь топят, бежали с ведерком, чтобы принести в свой дом жар из соседской печи, чтобы и плитки включить, и костерок развести.

Для овец в совхоз доставляли соль, а уж оттуда украдкой ее тащили люди к себе домой. Чай заваривался жареной морковкой, но иногда, если дети находили время сходить в лес, где собирали ягодник, зверобой, матрешку, различные дикие ягоды, то чай был барским. Мука на базаре была редкостью, поэтому после уборки хлеба Коля с сестрами ходили по полю и собирали колосья, толкли их дома в ступке – так получалась мука для семьи.

Колин отец болел бруцеллезом, но чтобы как-то помочь семье, возил воду на лошади людям, работал на сенокосе, помогал на уборке хлеба.

Имели корову, гусей, уток. Корм для них собирали опять же с полей, когда после уборки оставались колосья.

Подушки и матрацы делали, набивая наволочки и пододеяльники соломой.

Мать – Анфиса Андреевна, работала вместе со всеми в поле, а по вечерам вязала носки и чулки на фронт.

Во время войны работали все – и стар, и млад. Работали с самого раннего утра до самой темной ночи. Постоянно хотелось пить, задыхались люди от жары, но все трудились, и никто не сказал: «Не хочу, не могу!».