Екатерина Брежнева, 8-б класс МОУ ОСОШ

Руководитель - Пелипенко Татьяна Вячеславовна, учитель русского языка и литературы первой квалификационной категории.

Данная работа победитель областного литературного конкурса

 
  Что имеем – не храним,
  Потерявши – плачем.  
   
Как хорошо, когда в семье есть бабушка и дедушка! Их нежные руки всегда приласкают, доброе сердце подскажет и поможет в делах. Ласковый взгляд согреет своей улыбкой. Тепло и уютно с ними. Вот только мы уделяем мало внимания им, мало, что знаем о них. А это непростительно. Ведь им так хочется поговорить, вспомнить моменты своей жизни, поделиться пережитым с родными людьми. 
  Мой прадедушка (по маминой линии), который жил с нами, Гончаров Егор Андреевич – Ветеран, инвалид Великой Отечественной Войны. Дядя, его внук – участник Афганской войны. Два разных поколения, две разных войны, но им было о чём поговорить: о военной технике, о достижениях в этой области, о солдатской дружбе и об ужасах, которые объединяло одно слово – Война.
  Всякий раз с особым нетерпением, ждал праздник Победы прадедушка. Он мечтал встретиться как всегда, с фронтовиками, и говорил, что уж им-то есть, о чём поговорить, есть что вспомнить.
  Однажды я увидела как дедушка, сидя в кресле, развернул узелок, где вместо альбома хранились дорогие его сердцу фотографии и документы военных лет.
  Он долго рассматривал довоенную фотографию своего младшего брата Семёна Андреевича (1920г. рождения), который погиб в 1942 году под Смоленском, затем фотографию бабушкиного родного брата Рожненко Ивана Евдокимовича, который погиб на фронте в 1942 году. 
  Наконец достал аккуратно свёрнутый тетрадный листок. Он бережно развернул его, и я увидела пожелтевшую от времени фотографию с обломанными краешками. На ней был молодой дедушка в военной форме, а рядом с ним стоял ещё один молодой мужчина, то же в военной гимнастёрке. Дедушка ласково погладил фотографию. Я поинтересовалась, почему так бережно он относится к этой фотографии, и кто на снимке?
  Дедушка посмотрел на меня и сказал: « Это фотография прошла со мной всю Войну, а это мой спаситель». Мы не заметили, как вся наша семья: папа, мама, я и брат уже сидели вокруг дедушки и слушали его.
  А он продолжал: «Познакомились мы с Ванькой, когда ещё формировалась стрелковая дивизия, крепко подружились. Настоящее его имя Иван Сергеевич Шустов, родом он из Челябинской области был. Он был моложе меня на восемь лет, потому-то и называл его Ваньком. Были мы друг другу роднее, чем братья. Не один раз обтирали друг другу обмороженные руки и ноги. Однажды мы проходили через отбитое у немцев село Калиновку или Клиновку, точно уже не помню. Не знаю можно ли назвать это селом, сплошные руины, сгоревшие дотла дома, остатки разваленных печей, каменных сараев. Казалось, что не одной живой души нет, но потом то там, то тут стали выглядывать из погребов, из развалин дети, женщины, изможденные, голодные, испуганные они еще не верили, что это свои. На краю деревни мы увидели несколько женщин и детей, и о, ужас! Своими руками мать копала могилу для искалеченного безногого мальчика, лет семи, восьми и тут же хоронили женщину, мать троих маленьких детей. За что же такая расправа над нами?
  Враг не щадил никого. Хоронили без гробов, не было ни слез, ни громкого крика, по-видимому, не было уже больше сил, было все выплакано, только стоны вырывались из их груди. И мы тогда впервые порадовались хотя бы за то, что наши родственники, наши дети, переносящие холод и голод войны не видят этих ужасов смерти. В то время у меня было старшему сыну Мише пять лет, Виктору – три года, а Ванькову сынишке два года.
  Шел июль 1942 года. Наш батальон выходил из окружения под городом Ржевом. Что это было?! Наверное, это то самое, что называется адом. Смешались земля и небо с дымом, осколками металла, с травой и грязью. Кругом грохот, взрывы, воронки, танки, огонь, гром, лязг и смерть…
  Да, очень хотелось жить, был и страх. Но еще больше было злобы и ненависти. И вот в этом аду я вдруг почувствовал, что что-то сильно обожгло мою грудь, затем какое-то тепло разлилось под рубахой, ноги мои ослабели, и я как-то медленно стал оседать на землю. Тут подбежал ко мне Иван. Глаза широко открытые, испуганные: «Ты ранен?» - закричал он. «Скорее в воронку!». Но не руки, не ноги меня не слушали. И он меня потащил. А потом уже я вовсе ничего не помню.
  Очнулся я в госпитале. Сквозное ранение в левую грудь. Пуля вышла под лопатку, я уже был прооперирован. Потом мне рассказали, что нашли меня в воронке без сознания, вместе с мертвым солдатом. Он лежал на мне с пробитой головой. По документам он числился как Иван Сергеевич Шустов. И я понял, что это мой дорогой Ванек. И понял то, что эта смерть предназначалась, по видимому, мне. Он закрыл меня собой, забрал смерть и передал мне свою жизнь».
  У дедушки навернулись слезы на глазах.
  « Я понял, что он – это мой спаситель, мой защитник, мой Бог. И, что, сколько я не буду жить, я никогда его не забуду, буду молиться за него. С тех пор я никогда не расставался с его фотографией. Она со мной прошла всю войну. Это был мой талисман. Он всегда хранил меня.
  Был я после ранен под Москвой в руку, потом в ногу. Но ранения были легкими. Четвертое, тяжелое ранение, я получил уже в Германии. Раздробило и почти оторвало кисть левой руки. Врачи ее сложили, считай по кусочкам, но она так и не действовала всю мою жизнь. Там же в Германии, в госпитале я и встретил победу. Как мы радовались. От койки к койке тянулись руки, ходячие обнимались, целовались, плясали, многие плакали навзрыд, как женщины, как дети, не смущаясь. Плакали от радости, что настал последний день крови, смертей, горечи утрат, от радости, что остались живы. Плакали от горя за тех, кому уже ни когда не увидеть голубого неба и своей семьи». И дедушка заплакал. 
  У нас у всех тоже навернулись слезы на глазах.
  Потом продолжил: «Мне уже скоро исполнится 95 лет, а почему я так долго живу? Да все потому, что я прожил свою и еще проживаю, жизнь Ванька, которую он мне подарил. Ведь жизнь- это дар божий. 
Дороже жизни ничего нет на свете. Вот он и подарил мне самое дорогое, что у него было».
  А недавно дедушка умер. Ему было почти 95 лет. Как жаль! Ведь ему так хотелось ещё, хоть разочек, встретить День Победы. Как я жалею о том, что так мало знаю о нём. Ведь ему было чем поделиться, было что рассказать о его жизни, длиною, почти, в век.